Чтобы рассказать, что в Калининградской области не всё так плохо
с восточнопрусским наследием, я решила написать несколько эссе.
Тему первого подсказали два прошлогодних путешествия по Литве
и поездка в Роминтенскую пущу в Калининградской области.
Есть люди, которые могут влиять на мысли и чувства не только своих современников, но и потомков.
Поэтому я точно знаю, что несмотря на санкции и сложные отношения с Литвой, которая собралась строить Китайскую стену ограждение на границе с Калининградской областью, наши страны найдут общий язык.
Нас объединяет лютеранский пастор Кристионас Донелайтис.
Объединяет через 240 лет после смерти.
Объединяет тех, кто читал его "Времена" и тех,
кто серьезно считает, что он наш современник и живет в настоящее время в городе Гусеве Калининградской области.
Удивительно, но в прошлом году образ Донелайтиса нас преследовал и в Вильнюсе, и в Каунасе, и в Клайпеде, и в Гусеве.
И чтобы обстоятельно рассказать о литовском Пушкине Соне, я год назад прочитала в Википедии про Донелайтиса и его литературные произведения, которые ЮНЕСКО в 1977 году внесло в список европейских литературных шедевров.
Но образ восточнопрусского пастора никак не складывался.
Киношная девочка 70-х годов, я при слове "пастор" представляла героя фильма "17 мгновений весны",
Но, оказывается, Донелайтис был совсем не похож на актера Ростислава Плятта.
И хотя прижизненных изображений Донелайтиса не осталось, дотошные литовцы смогли восстановить облик поэта по его черепу,используя метод антрополога Герасимова.
Однако, мысль найти могилу пастора, восстановить кирху, воздвигнутую под руководством и по проекту самого Донелайтиса, и создать музей поэта пришла работникам областного исполкома КПСС Калининградской области в 1964 году.
Совет Министров СССР и ЦК партии решили тогда широко отметить 250-летие Донелайтиса.
Работами руководил известный литовский архитектор и археолог Наполеонас Киткаускас.
Согласно письменным источникам, Донелайтиса как приходского пастора евангелистов-лютеран похоронили в приходской кирхе. Всего могил под полом кирхи было двадцать три… Но какая из них Донелайтиса? В результате длительных размышлений и дискуссий ученые пришли к выводу о том, что, вероятнее всего, пастор прихода должен быть погребен недалеко от алтаря, другие признаки также указывали на то, что в одной из двух могил, находящихся в означенном месте, покоятся останки Донелайтиса. Их обозначили осторожно, подчеркнув необходимость исследований, – захоронения №1 и №2. Но уже стало ясно: в одной могиле похоронен поэт, в другой – управляющий местным поместьем Теофил Руйгис.
У Донелайтиса в браке не было детей, но он был из многодетной крестьянской семьи, а в Восточной Пруссии делопроизводство ( и гражданское, и церковное) всегда было на высоте. В Германии удалось разыскать родственников и сделать сравнительный анализ ДНК. Но на это потребовались годы. Поэтому решено было восстанавливать облик и пастора, и его недруга.
Ученик знаменитого М. М. Герасимова В. Урбанавичюс сделал по черепу и его, Руйгиса, портрет.
Урбанавичюс много думал о внутреннем мире поэта. Создавая портрет, он ездил, например, к известному лютеранскому пастору — расспрашивал об одежде церковных лиц два века назад, о прическе, быте, погребальном обряде. Но еще больше ему дало другое — Урбанавичюс читал и перечитывал письма, записки, басни, поэму Донелайтиса. Он понял святую для поэта мысль: ниточка памяти никогда не должна обрываться; она связывает разные поколения людей, разбросанные во времени.
Донелайтису никогда не было присуще сознание собственной величавости, хотя он закончил Кенигсбергский университет, владел несколькими языками, играл на нескольких музыкальных инструментах (которые в целях экономии сам и создавал), любил конструировать оптические приборы и увлекался астрономией.
Очень тяжелыми для него были первые годы пасторства. Литовцев в приходе было всего 30%, школы и больницы были очень далеко, Кёнигсберг еще дальше, от тяжелой жизни многие мужчины напивались до скотского состояния и гоняли жен и детей.
Но природа, которую очень любил Донелайтис, была великолепна.
А рядом была любимая жена. Надо было строить кирху, учить и лечить, воспитывать и помогать.
Пастор был абсолютно непритязателен, а свои стихи читал, как проповеди, с церковного амвона.
Причем, в стихах,которые дошли до нас, можно встретить крепкие "мужицкие" словечки (наследие тяжелого крестьянского детства).
Эти словечки не доносит до российского читателя перевод Бродского, но они есть в переводе Исаева.
В рамках празднования 300-летия со дня рождения классика литовской литературы Кристионаса Донелайтиса Калининградский областной историко-художественный музей при поддержке регионального Министерства культуры издал уникальную народную книгу.
В ходе проекта люди разных профессий, возраста, социального статуса, национальности и вероисповедания вносили свои пожертвования на новое издание легендарной поэмы в переводе жителя Клайпеды Сергея Исаева с оригинальными рисунками московской художницы Ирины Герасимовой.
Среди участников акции «Народная книга» – школьники и политики, бизнесмены и пенсионеры, врачи и журналисты, инженеры, библиотекари, краеведы, писатели...
Замечу, что своё поэтическое наследие К. Донелайтис даже не удосужился опубликовать.
Он лишь позволил своим друзьям – пасторам Й. Иорданасу и Й. Холфелту – переписать поэму и басни.
Его произведения увидели свет благодаря профессору Кёнигсбергского университета Людвикасу Резе, через много лет после смерти поэта – в 1818 г. Л. Реза познакомил с творчеством безвестного литовского автора крупнейших авторитетов немецкой культуры того времени – В. фон Гумбольдта и И. В. Гёте, а также польского поэта А. Мицкевича.
Супруга пастора пережила его на 15 лет, эти годы она смогла прожить рядом с могилой мужа.
На двадцатилетие совместной жизни пастор ничего не подарил жене, жили они весьма скромно, но именно в этот год было закончено строительство "вдовьего дома". Дело в том, что жильё у пасторов было служебным. Очень часто после смерти мужа-пастора жена и дети его оказывалась на улице.
Донелайтис позаботился об этих женщинах, а в конечном счете и о своей Анне Регине:
через 16 лет жена пастора переехала во "вдовий дом".
Закончить хочу стихами Донелайтиса, которые можно считать его духовным завещением.
Написаны они были почему-то не по-литовски, а по-немецки.
Перевод Сергея Исаева.
